Рассветный холод пронизал шкуру тысячами иголок; Лейто невольно раскрыл мутные тёмно-карие глаза и слабо пошевелил лапами. Приподнявшись на локтях, он мучительно всматривался в окружающую его расплывчатую карусель шершавых тёмных стволов, молодой зелени и первых солнечных лучей. Мотнув головой, он будто пытался отогнать ноющее ощущение боли, вступившей где-то во лбу и между глаз. С усилием поднявшись на длинные тонкие, но такие сильные лапы, Лейто пошатнулся и опёрся боком о ствол дерева. Конечно, были мысли о том, что недуг рано или поздно погубит его. Каждое утро они были, пока истязающая его слабость не отступала под гнётом силы воли и страстного желания жить.
Борзой напряг слух – где-то рядом тек горный ручей, он его явно слышал. Полагаясь на остроту своего слуха, Лейто побрел в сторону предполагаемого источника звука. И он не ошибся, вскоре склонив нос к, поблёскивающей в рассветном солнце, убегающей в  долину, дорожке. От воды веяло холодом; пошире расставив длинные лапы, пёс не лакал, он подчёрпывал воду нижней челюстью, что бы выпить больше. Томящая муть отступала, замещаясь леденящим все внутренние органы холодом. Лейто перешёл через ручей – тут было совсем мелко, и вода не тронула его ног выше пястного сустава.  Переходя с шага на лёгкую рысь, пёс всё глубже в подсознание закапывал воспоминания о последней охоте и той злополучной лисице. Он часто об этом думал – думал, могло ли быть иначе, можно ли было поступить таким образом, чтобы жизнь его не изменилась столь кардинальным образом. Подумать – если бы он не ушёл, вынес бы возможные побои, то чтобы тогда? А если его недуг неизлечим? Тогда погибнуть от пули, метко выпущенной из охотничьего ружья? Лейто не знал ответа на эти вопросы. В последнее время ему не становилось ни лучше, ни хуже; он старательно продолжал своё «лечение». До тошноты ел длинную узкую траву, которая, несмотря на весну, уже начинала отрастать; «будил» своё сознание ледяной водой; продолжал своё бесцельное странствование, ведь бег, как ему казалось, исцелял его поджарое мускулистое тело.
Вчера он перешёл через горный перевал, сегодня уже чёрной тенью лёгкой бесшумной рысью скользил между деревьев. Майское солнце освещало его путь; пока кроны полностью не покрылись листвой, в лесу всегда будет светло. День шёл своим чередом, псу удалось поймать зазевавшуюся на ветке птицу и утолить свой голод. Добыча далась ему легко – жаль, что не всегда всё складывается подобным образом. 
Время перевалило за вторую половину светового дня, когда чуткие уши пса уловили какие-то слабые крики, больше похожие на детский плач. Заинтересовавшись этим, Лейто свернул со своего пути. По мере приближения, он различал шелест веток и лёгкий треск древесины; когда острое зрение стало различать среди безразлично застывших стволов шевеление и чей-то достаточно крупный силуэт, борзой пошёл медленным шагом, крадучись бесшумно переставляя лапы. Это оказалась лошадь, даже, молодая лошадь. Детёныш лошади, судя по нескладному строению и через чур тонкому и высокому голосу. Надо сказать, Лейто никогда не смотрел на этих животных как на предмет охоты. Он вырос с ними, ощущал тонкую эмоциональную, веками устанавливаемую, связь между ними и борзыми. Если здесь лошади, значит, где-то есть и люди. Стоит ли мне подходить? Но любопытство взяло верх; когда чёрный подошёл ещё ближе, он увидел, что малыш не привязан, на нём нет ни привычных его глазу кожаных ремней, ни седла. Не было слышно и запаха человека. Жеребёнок фиксировано оставался на месте потому, что его передняя нога застряла между двумя упавшими деревьями: толстым стволом иссохшего от старости дерева и молодым, тонким, ещё зелёным, видно сломанным сильным порывом ветра. Подойдя со стороны морды, Лейто медленно показался на глаза жеребёнку.  - Привет, как тебя зовут? Переждав паузу, Лейто смотрел на испуганно расширившиеся ноздри лошадёнка, на его широко раскрытые глаза. Но когда тот, в паническом ужасе стал дёргаться изо всех сил, пёс смекнул, что тонкая нога может быть таким образом повреждена.   - Не дёргайся, я не причиню тебе зла. – строго сказал Лейто, тихо, без резких движений подойдя к жеребёнку почти вплотную.   – Меня зовут Лейто. А как тебя зовут? –  спокойно говорил борзой, повторив свой вопрос. Он сел напротив морды пленника, смотря то ему в глаза, то посматривая на ногу, зажатую в ловушке, подстроенной самой природой. Он думал, каким способом можно высвободить его конечность, тем временем навострив уши на наконец зазвучавший сбивающийся голос своего нового знакомого: - Рикко. Я потерял Джай Ма, я не знаю, где она… - бормотал он сбивчиво. Джай Ма – кто это? Может мама? Или хозяин? Хотя от него совсем не пахнет человеком. В любом случае, я не позволю себе уйти дальше, пока не попытаюсь помочь ему.
- Рикко, давай мы будем дружить? Я твой новый друг. – дождавшись слабого кивка в знак согласия, Лейто встал на лапы, подойдя к зажатой ноге.  – Ничего не бойся, я попытаюсь тебя освободить. Ты, главное, не дёргай ногу. Толстый ствол было трогать бесполезно и бессмысленно, а вот с тонкой осинкой можно было бы и повоевать. Сначала слабо, а затем сильнее и сильнее Лейто вгрызался в древесину. К сожалению, зубами бобра он не обладает, дерево поддавалось плохо, острые щепки царапали губы и полость рта. Некоторое время спустя, он добрался до следующего слоя, который уже почти не поддавался его зубам. Дав себе небольшую передышку, Лейто пытался успокоить жеребёнка словами. Ударить бы по ней чем-нибудь тяжёлым - может, надломилось бы в том месте, где я погрыз, или хотя бы погнулось. Сустав то тоже ушёл, не только копыто застряло. Это плохо.
В минуту своего отдыха, борзой вдруг насторожил уши, напряжённо вслушиваясь в сравнительную тишину леса. - Тихо, Рикко, дай мне послушать. Жеребёнок не слышал звуков, которые были доступны острому слуху собаки. Время томительно тянулось, Лейто стало казаться, что звуки, издаваемые кем-то вдали, складываются в имя жеребёнка. Его зовут, точно его. Стоит позвать на помощь. Главное, чтобы он, кто бы там ни был, оказался адекватным. Поднявшись на лапы, пёс развернулся в сторону чьего-то приближающегося далекого голоса. Кажется, теперь и сам Рикко начал что-то слышать. Глубоко вдохнув, Лейто набрал в грудь побольше воздуха и залаял так громко, насколько хватало силы его собачьего голоса. Он лаял короткими словами, потому что отдельные слова прозвучат громче, чем длинная фраза. В конце слова его сильный голос выводил нечто наподобие завывания, которое лилось мелодично и тонко. - Сюда! Рикко! Здесь! Сюда!
Услышав всё приближающийся стук копыт, Лейто подавал голос чуть реже, уверенный, что лошадь идёт в верном направлении. Не слышу звона амуниции, скрипа седла, человеческой речи. Быть может, это дикие лошади? Говаривали на псарне, что есть лошади, что живут одни, без человека. Что они дики и непокоримы. Неужто мне довелось увидеть наяву живую легенду? Я думал, что это всего лишь миф...

Приближающиеся шаги слышались всё яснее, хотя не были уверены. Уверенная лошадь, скорее всего, пошла бы галопом или быстрой рысью. Вскоре, кобыла очень красивой и необычной, по мнению Лейто, масти предстала перед его глазами. Он сразу понял, что она и есть та «Джай», так как жеребёнок сразу же её узнал. Она было заговорила с жеребёнком, но застыв взглядом на его дугообразном  силуэте, кажется, ушла глубоко куда-то в свои мысли и сомнения. Первым затянувшееся молчание, напоминая о своём незавидном положении пленника и как-то объясняя сложившуюся ситуацию, прервал Рикко. После второго подобного напоминания, Девиль несколько суетливо принялась разглядывать, что там случилось с ногой жеребёнка. Весьма деликатно и ненавязчиво Лейто подсказал кобыле, что, по его мнению, можно сделать, догадываясь, что такое крупное животное может ударить намного сильнее его. Услышав его голос, Девиль легонько попятилась; от неё веяло страхом. Страх её не был вызван неожиданной встречей с незнакомым доселе видом фауны, это страх воспоминаний, связанных с образом собаки. Или, может быть, именно с борзой.
Тем не менее, она согласилась со здравой мыслью Лейто. Прицелившись, она ударила тяжёлым копытом по тонкому погрызенному стволу осинки. С треском, она надломилась, чуть отойдя в сторону и освободив застрявшую ногу гнедого жеребёнка. Услышав его вскрик, Лейто с беспокойством внимательно посмотрел на ногу  – нет, цел, показалось, ложная тревога. Борзой опустил уголки ушей, которые настороженно поднимались на его голове, когда он кого-то слушал или прислушивался. Надо сказать, у них был мягкий хрящ и полностью «домиком» они вставали крайне редко, и их было тяжело держать в таком положении.
Пока серая кобыла разговаривала с Рикко, выясняя подробности его путешествий, Лейто решил не мешать им. Он чуть отошёл в сторону, потянул носом воздух, принюхиваясь к каким-то одному ему понятным запахам. При этом его щёки то забавно раздувались, то опадали, прижимаясь к гряде острых зубов.
Тем временем, разговор лошадей коснулся его персоны; борзой обернулся на лошадей, слушая то, что касалось его. Когда Девил заговорила, пёс вежливо повернулся к ней всем телом, а не только мордой. - Лейто, я не знаю, кто ты, но ты выручил нас сегодня. Спасибо тебе. Да будет путь твой светел. – прозвучали слова благодарности. Лейто кивнул изящной головой и хотел что-то ответить, но жеребёнок опередил его: - Джай, я хочу, чтобы он пошел с нами! Надо сказать, не только серая кобыла почувствовала неловкость после  этих слов. Лейто понимал, что он превознёс страх в душу этой лошади и осознавал, что и ей и её возможно большой семье будет некомфортно жить в этом страхе. Так же как и ему ощущать со всех сторон настороженность и ожидать чьего-либо нервного срыва.
Джай пыталась донести до своего (так подумал Лейто) ребёнка невозможность присутствия в их дальнейшей жизни пса, а тот спорил с ней. Борзой хотел бы сказать, что он уйдет, чтобы никого не смущать, но лошади переговаривались слишком быстро, чтобы вежливо вступить в их диалог представлялось возможным.
Взвесив все «за» и «против», кобыла вновь обратилась к собаке:  - Лейто! Подожди. Прости за... прости. Я прошу тебя пойти с нами. Мы живем в этих горах и не будем против дружбы с тобой. Пойдем за нами, мы представим тебя вожаку...Если только ты не принесешь нам беду. И если за тобою вслед не явятся люди. Смотря в глубокие тёмные глаза кобылы, Лейто сдержанно улыбнулся, так типично для собаки вильнув хвостом, что казался пушистым из-за обилия на нём шерсти.  - Я приму ваше приглашение, и если другие члены вашей семьи меня не примут, я ни в чём вас винить не стану.  – мягко произнёс он, переводя взгляд на обрадованные глаза Рикко.  – Я хорошо знаю людей. Они слишком расчётливы и бережливы касательно своих средств,  для того чтобы искать покалеченного пса в бескрайних лесах. Его слова прозвучали всё в том же мягком спокойном тоне – ни грамма боли или обречённости, он даже слишком просто об этом говорил.
Лейто пошёл рядом с лошадьми; когда те двинулись чуть быстрее – перешёл на лёгкую рысь. Он нёс себя с достоинством, грацией и невесомой лёгкостью, свойственной породе. Информация, сошедшая с его уст, никак не вязалась с его вполне здоровым внешним видом. Походка была лишена даже намёка на хромоту; на плечах, голенях, где шерсть была более короткой, при беге играли рельефные мышцы – особенно они, конечно, были развиты на задних ногах.
Тем временем, приближался запах многих лошадей, затем, Лейто различил их мирные голоса, всхрапывание и глухой топот о землю. Близилась минута, когда все они увидят его. Борзой напрягся – если что, его ноги сослужат ему хорошую службу. Если что, лошадь на бегу всё равно не способна резко поворачивать. Настолько резко, как я.

Под топотом копыт и едва слышными шагами Лейто улетала вдаль лесная тропа. Чем ближе они приближались к месту скопления лошадей, тем яснее борзой чуял их запах, слышал малейшие звуки их жизнедеятельности, улавливал отрывочные слова разговоров. Тем шире становилась протоптанная тяжёлыми копытами тропа, тем глубже скотобойные ямы в тех местах, где грунт оказался не настолько твёрдым, чтобы выдержать всех прошедших по нему животных без особых потерь. Девиль решила объяснить собаке внутренний уклад табуна; что же, это стоило внимательно послушать. Видела собак. У людей была, значит. Но не любит об этом вспоминать, значит, что-то произошло. Лошади, с которыми прежде общался чёрный борзой, служили человеку по большей части не из-за насильного принуждения, а по надиктованной им с рождения людской воле. Их жизнь, впрочем, не была тяжёлой, ведь вывезти на своей спине хозяев и гостей в поля понаблюдать за охотой – не самая тяжкая лошадиная доля. Вожак женского пола? Мне всегда казалось, что на эту роль должен быть сильный самец, способный защитить и свою шкуру, и свою семью. Последние слова несколько задели достоинство пса. Есть ли у тебя поводы сомневаться в твоей честности? Он вёл внутренний монолог с собой, не выпустив ни слова наружу. Слово, оно, как известно, неуловимо; стоит ему слететь с уст, как уже не поймаешь никаким рывком, не удержишь никакой силой. 
Согласно придуманному серой кобылой плану, Рикко вскоре убежал вперёд, вскоре нырнув вниз с холма в оживившийся с его появлением перезвон лошадиных голосов. Лейто и сам не знал, надо ли ему всё это на самом деле; нужны ли ему эти лошади, эти новые знакомства. Даже если дикие лошади встретят его благосклонно, то наверняка за своё расположение они потребуют какой-то платы. А что он может? Допустим, на жеребёнка – того же Рикко, нападёт волк. Не дай бог, но если это всё же произойдёт? А если это случится с утра? А каждое утро он груда костей, мяса и мягкой чёрной шерсти.
Уже поздно раздумывать над смыслом всего происходящего – Девиль уже позвала его за собой, двинулась вперёд. Рядом с ней, высокий и какой-то царственно спокойный, двинулся Лейто. Может за пони примут, а? – усмехнулся он про себя. Закатное солнце позолотило широкую полосу белой шерсти на подвесе, украшавшем его грудь и шею. Лучи наполняли его тёмные глаза немного магическим светом; Лейто чуть приоткрыл пасть, выпуская наружу горячее дыхание.
Молодая рыжая кобылка резко шарахнулась в сторону, врезавшись крупом в другую лошадь, в свою очередь, потревожив и её покой. Лейто оставался будто бы равнодушен к тому, что происходило вокруг.  Казалось, взорвись рядом с его правой лапой граната – он был бы так же невозмутим. Борзой сразу понял, к кому они направляются – эта лошадь стояла отдельно ото всех, занимала позицию с самым лучшим обзором поляны. Их появление привлекло взгляды многих, если не всех – пёс не смотрел на них – лишь на Адриассу. Ни единой мысли в голове; даже странно. Они уже совсем близко; Лейто кивнул головой в знак приветствия. Первым он говорить бы не стал – у серой кобылы есть свой намеченный план действий, так не стоит ей мешать.

Рыжая стояла на своем привычном месте и была отвлечена разговором с пятнистым жеребцом, сдержанно выпытывая у него куда тот без предупреждения запропастился на целых три дня, когда почувствовала возбуждение в табуне. Краем уха она слышала обрывки неодобрительных фраз, и среди них ясно слышалось имя Девиль. Стоит упомянуть, что с самого утра рыжая была немного мрачна и скупа на улыбки. Будённовка принюхалась к воздуху, где среди весенней свежести и запаха лошадей примешивался запах собаки, и стремительно развернулась всем корпусом в сторону источника. Её уши были прижались к затылку, выражая крайнюю настороженность, - к собакам и волкам она относилась с предвзятым негодованием, - но заметив среди расступавшейся толпы уверенно идущую Девиль и с не менее достойным видом шагающую черную борзую рядом, Ада несколько смягчилась.
Я слишком хорошо знаю Девиль - она ляжет костями, но никогда и не под каким предлогом не приведет в табун врага. Стоит выслушать, кто это и чем он заслуживает гостеприимства. - подумав об этом, рыжая выпрямилась и вернув себе спокойный вид, полного достоинства, замерла в ожидании. Её пристальный взгляд перекидывался то на ртутную кобылу, то на длинноногого кобеля с густой блестящей на солнце шерстью. Теперь она четко видела - это собака. Адриасса неоднократно сталкивалась с ними и в дикой, и в домашней жизни, и собаки, по-крайней мере, не внушали  ей такой ненависти, как волки. Еще в глубокой юности будённовка могла убедиться, что это весьма безобидные существа, предпочитающие человеческую компанию, и если они и проявляли какую-то негативную реакцию на лошадей, то это был, как правило, лишь громкий раздражающий лай. Но перед ней была не глупая нескладная дворняжка - одного взгляда на темные, умные глаза борзой хватило главе табуна, чтобы сделать кое-какие выводы о благородном происхождении сего животного.
Не смотря ни на что, Адриасса продолжала строго глядеть на Дев, поскольку не могла позволить себе пренебрежительно относиться ко всякому появлению собак или волков в табуне.
-Это Лейто. Он друг. - произнесла Дев, глядя на в глаза что ни есть честным и спокойным взглядом.
Рыжая кивнула в ответ, но заметив шиканье толпы, в большинстве своем без стеснения позволяющую себе порицать Дев, обвила говорящих не менее строгим взглядом. Поймав на себе строгий взгляд вожачки, некоторые потупили взгляд и замолчали, на оставшихся же подействовала внушительная речь Девиль.
Адриасса по-прежнему продолжала внимать словам Девиль, изредка наблюдая за поведением пса: он держался достойно, без всякой тени раздражения или злобы.
Что же, сдержанность и контроль над своими словами и чувствами - хорошее качество для собак.
После того, как Девиль продолжила свою речь,  доброта Ады взяла вверх над её холодной трезвостью, хотя вид её оставался по-прежнему невозмутимым.
-Ада, - уважительно произнесла Дев, - я прошу тебя, позволь ему остаться среди нас.
Будённовка не стала долго думать: она двинулась вперед, ближе подходя к псу и Девиль. Про себя рыжая отметила, что для собаки он достаточно большой и массивный, хотя другие тут, в дикости, не выживают. Но в сравнение с лошадьми, его, конечно, нельзя было брать. 700-800 кг живого веса, наполненного ловкостью и могучей силой, при желании могли дать тумаков любой собаке, однако, даже не смотря на такое превосходство, некоторые лошади всё же боялись.
Они бояться неизвестности. Такова наша природа. Если бы в душах наших было меньше страха и больше агрессии, мы бы стали машинами для убийств.
- Девиль, - смягчившимся голосом начала Адриасса, - я верю каждому твоему слову. Мы доверяем тебе самое ценное - детей, и это абсолютно неспроста. Пусть будет стыдно каждому, кто посмел усомниться в твоем благоразумии или в твоих словах, - на последних словах рыжая мельком обвила строгим взглядом весь табун, а затем вновь плавно перевела взор темных глаз на черного пса.
- Если ты действительно спас кого-то из нас, ты - наш друг и можешь рассчитывать на наше гостеприимство. Оставайся здесь сколько угодно, чти наши правила и вскоре наш твой станет твоим домом, - рыжая незаметно улыбнулась.
Ада поманила Девиль и Лейто за собой, желая немного уединиться: незачем всем остальным слышать то, что предстоит Адриассе спросить. Ради своего душевного упокоения она желала многое знать, и люди были в списке далеко не последними.
- Расскажи о себе, почтенный, - задержавшись взглядом на Лейто, Ада перевела взор на Девиль. - Посвятите меня в вашу первую встречу? - голос Ады был уже достаточно теплым, а взгляд уверенный и спокойный, впрочем, как и всегда.

Лейто ещё достаточно молод, но, частенько, он сам себе казался уже совсем взрослым, даже старым. Быть может, из-за нахлынувшего на него недуга, быть может, из-за того, что жизнь без человека предусматривала множество не совсем привычных для собак трудностей.  Сейчас ему приходилось сконцентрировать всё своё терпение и желание уйти от конфликта, чтобы выдержать обсуждение его персоны не в самых лучших интонациях со стороны лошадей. Он не был расслаблен, но не было в нём и ни капли страха.  Нападут – убежит; не примут – не столь великая потеря. Лейто мало понимал, зачем он вообще ввязался во всё это, что ему делать с лошадьми. В его понимании за комфортное проживание надо чем-то платить, как он платил своими способностями, живя под кровом человека. А чем он может отплатить лошадям? Они ведь не едят мяса.
Тем временем, Девиль представила его главе табуна, затем, произнесла долгую и пламенную речь, обращённую к недовольным членам этого общества. Лейто молча слушал и внимательно смотрел на Адриассу; ему была искренне интересна её реакция. Да и вообще он ей очень заинтересовался, возможно, потому что она – вожак табуна и именно от неё следует ждать мудрости, сдержанности и благородства.
Выслушав всё, Адриасса обратилась к Девиль, которая, как понял борзой, занимает далеко не последнюю ступень иерархии. Она обвела строгим взглядом недовольных, затем, сконцентрировалась непосредственно на виновнике сего происшествия: Если ты действительно спас кого-то из нас, ты - наш друг и можешь рассчитывать на наше гостеприимство. Оставайся здесь сколько угодно, чти наши правила и вскоре наш дом станет твоим домом – уголки её губ тронула едва заметная улыбка.
Адриасса поманила их за собой, видно, желая что-то выяснить, но без участия чужих ушей и глаз, ведь услышанную информацию очень часто можно трактовать двояко. Едва они отошли, как кобыла обратилась к нему с просьбой рассказать о себе, затем, спросила о первой встрече. Что думает Девиль по поводу нашей первой встрече? Не влетит ли ей за то, что она потеряла жеребёнка? А то получится, что сдам её с потрохами… Набрав в грудь чуть больше воздуха, Лейто заговорил: Что же… Моё имя – Лейто, я пришёл издалека. Борзой догадывался, что Ада обязательно осведомится о людях, поэтому начал этот разговор сам: Дорога моя заняла примерно около двух недель. Всю свою жизнь я прожил с людьми… тут Лейто замолчал, опустив голову чуть ниже и прислуживаясь. Это можно было заметить по тому, как  дрогнули и напряглись его уши. Земля этой поляны носила на себе множество лошадей, их передвижения были почти не слышны из-за их массовости, но тут лёгкий гул, который чувствовали подушечки его лап, выделился из общего числа и приближался явно к ним. Этому кому-то оставалось совсем немного; борзой чувствовал, как задняя часть его тела становится лёгкой мишенью. Он резко обернулся, постепенно разворачиваясь к нежданному собеседнику всем телом; его губы машинально чуть дрогнули, будто борзой был готов оскалиться. Вместо окрика, обвинения, нападения, кобель услышал радостный возглас: Лейто, милый, я так рада тебя видеть! И в тот же момент узнал её – свою былую подругу по службе – Аффелию. Улыбнувшись, он дрогнул ушами, отводя их назад – ведь у собак это движение не всегда означает агрессию или страх. Вот это встреча, подруга! – воскликнул Лейто. Пожалуй, своей искренней радостью встречи, вилянием хвоста, что плавно, словно опахало, двигался из стороны в сторону, он разрушил былой образ каменного спокойствия и сдержанности.  Радостная, живая, здоровая, она внушала оптимизм и некоторую уверенность в том, что всё сложится. Они бы, пожалуй, выразили свою радость более бурно, но окружающее их общество обязывало вести себя сдержанно. Гнедая кобыла замолвила за него словечко, что вернуло Лейто в прежний разговор, который было необходимо продолжать, разве что теперь у него появился новый слушатель.
- Не знаю, понравится вам это или нет, но я – охотник, всю жизнь я добывал для человека зверя. При одном упоминании об охоте, в глазах борзого пронеслась странная искорка. Зайцы, лисы, волки – перечислил он. Так бы я и дальше служил, если бы на своей последней охоте не покалечился. Глубоко вдохнув, он взял дыхание для следующих фраз: Может, меня бы пристрелили, как того, кто больше не приносит пользы и не оправдывает своего места на псарне и куска мяса из хозяйских рук. Я ушёл; и я больше чем уверен, хозяева полагают, что  ушёл умирать. Мельком посмотрев на Аффелию, он проговорил: А лошадей я не трону, ведь мы всегда были партнерами по работе, по страсти – Аффелия не даст солгать. Я видел мир с высоты ваших спин, видел торжество победы в ваших глазах, когда зверя доставал. Это веками установленная связь и сотрудничество; это в моей крови, в крови моих предков. Лейто говорил достаточно спокойно; его глубокий сильный голос был словно слегка сдержанным в своей громкости и эмоциях.

-Дорога моя заняла примерно около двух недель. Всю свою жизнь я прожил с людьми… - ответил Лейто, замолчав. Можно было подумать, что он опечалился, вспоминая свое прошлое, но рыжая заметила на его морде сосредоточенную настороженность и, подняв внимательный взгляд с пса, заметила приближающуюся Аффелию раньше, чем Лейто успел вздрогнуть от неожиданности. Адриасса заметила на морде молодой гнедой кобылки неподдельную радость, и вскоре с её уст радостно слетело: - Лейто, милый, я так рада тебя видеть!!!
Вот так дела! Должно быть, однажды они оба принадлежали человеку , где и познакомились. Но не столько я удивлена этому, как тому, что судьба снова свела их в таком огромном мире.
- Адриасса, Вы должны поверить ему, он точно не принесет нам зла, я могу заречься собственными копытами! - взирая на кобылу большими искренними глазами, уверила Аффелия. В ответ Ада лишь по-доброму усмехнулась и помахала головой.
- Не беспокойся, дорогая, я уже имела возможность убедиться в том, что Лейто не принесет нам зла.
Ада спокойно наблюдала за встречей двух старых друзей, дав им  как следует поприветствовать друг друга. Такое не часто случается, - подумала будённовка, и отголосок старых привязанностей отдался ей в сердце ноющим покалыванием. Как порой хотелось ей вернуть затерянных где-то в мире старых друзей! Но часто тропинки судеб расходятся и нужно лишь с рассудительной мудростью принять это.
Вскоре Лейто, изрядно взбодрившийся, продолжил свой рассказ. Ада внимала его словам без тени удивления на морде. Однажды в юности она часто видела, как целая кавалькада всадников с худыми длинноногими собаками весело отправлялись в сторону близлежащего к конюшне леса, а возвращались домой с трофеями. Будучи юной и слишком своенравной кобылкой, Адриасса никогда не участвовала в подобных мероприятиях, но старая кобыла, всегда с завистью провожающая глазами уходящую в лес кавалькаду, порою рассказывала ей об охоте и своих "славных похождениях". И рыжая, не смотря на попытки старухи передать всё как можно захватывающе, всегда испытывала к охоте лишь бесстрастное презрение, ибо не могла испытывать приязни к бессмысленному убийству животных ради развлечения. И если бы здесь, посреди большого табуна, стояла та самая юная, горячая  и строптивая кобылка, она бы скривила мордашку и вспылила нечто: "Да так как так можно - убивать ради забавы?! ", но та глупенькая особа осталась в прошлом. Теперь Адриасса была совершенно другой, и порою она сама удивлялась, как дикая природа и табун изменили жизнь и её саму. А может, виной всему не только табун, но и возраст: с тех прошло лет восемь. Время меняет не только сам мир, но и нас самих.
- Для людей, Лейто, мы все не более, чем просто инструмент развлечений или игрушка. А игрушка, как известно, когда ломается, людям больше не нужна, - рыжая произнесла эту фразу с холодной трезвостью, отражавшую всю её глубокую неприязнь к человеческому роду. Скрывал ли Лейто в своем сдержанном холодном тоне ненависть или злобу к своим бывшим хозяевам? Вернулся ли бы он в прежнюю жизнь, если бы подвернулась подходящая возможность? Адриасса не могла наверняка ответить на эти вопросы, но проведи Лейто в табуне хотя бы месяцок, она точно знала бы ответы.
Затем поведала свой рассказ Девиль. Глаза её немного виновато глядели то вниз, то на саму Адриассу, а в ответ рыжая только тепло улыбнулась: ну с кем не бывает такой напасти? Главное, что всё кончилось хорошо. Словом, любопытство Адриассы и её потребность в информации были удовлетворены в полной мере.
-И в общем Лейто спас этот день от беды. Я могу только подтвердить слова...мм..., - Дев замешкалась, указывая на гнедую. -Твои слова...Прости, я не знаю пока что твоего имени. Я Девиль, а как мне назвать тебя?
Ада не стала перебивать, но когда Аффелия мило представилась, рыжая  дружелюбно фыркнула и добавила:
- Она недолго в табуне, но снискала положительную репутацию благовоспитанной особы. Верно, Аффелия? - будённовка улыбнулась и снова перевела взгляд на Девиль, поясняя:- Гриммджоу привел её.