Запах невиданных прежде трав и цветов дразнил ноздри, но времени на любование красотами не было. Северина все еще не могла поверить в свое негаданное освобождение и никак не могла набегаться. Тельце, душа которые пять лет были заточены в квадрат высоких оград... Раньше она могла смотреть на равнины только через просветы досок ограды, а сейчас могла довольствоваться всеми благами жизни сколько ей захочется. Она и не знала прежде, что ее ноги могут нести ее так быстро, так долго. Каждый раз, когда она бежала, ей казалось, что сам ветер несет ее над землей. Иногда она закрывала глаза и будто бы теряла чувство притяжения земли. Гравитация отменялась.
Но вместе со всеми радостями свободной жизни, были и тяготы. Самым неприятным открытием были дикие и прежде неизвестные звери. Они не отвечали дружелюбным порывом на попытки Северины познакомиться с ними, поэтому она старалась избегать здесь всякую жизнь. Единственное, что ее интересовало - это дикие сородичи. От одной мысли о них у кобылы перехватывало дыхание. Но стоило ли и от них ожидать радушного приема?..
Северина неслась вниз по склону, взрывая мягкую почву копытами. Она то вытягивалась в струну, то вновь сжималась в комок, ощущая как приятно тянутся мышцы, никогда прежде так не работавшие. Скорость вкупе с бескрайними далями стали для нее наркотиком. Кобыла заставляла себя останавливаться ради сочной травы и водопоя, все оставшееся время она посвящала исследованию новых территорий и поиску своих сородичей.
Сбежав со склона и оказавшись на ровной горизонтальной поверхности, Северина резко остановилась, подставив морду под ветер и жадно поглощая запахи. Длинный белоснежный хвост нервно хлестал вздымающиеся бока. Она закрыла глаза и просто погрузилась в наслаждение. Сердце билось размеренно и спокойно, а мысли как никогда не были чем-то отягощены. Серой казалось, будто бы на этих просторах она жила всю свою жизнь. Вместе с этим, она только сейчас ощутила легкую боль и слабость в мышцах.
Нужно найти место для отдыха. - мгновенно приняла решение Северина и пустилась неторопливой, вальяжной рысью.
Высокая трава щекотала брюхо, но Северина не обращала на это внимание, продолжая размышлять о своем. Усталость настолько внезапно обрушилась на нее, что мы мысли текли вяло и не хотелось думать о чем-либо. Ноги впервые стали такими тяжелыми, что у Северины еле хватало сил и воли передвигать ими. Наверное, именно от измождения и морального перевозбуждения кобыла не заметила ни следов, ни запаха жеребца, который отдыхал в зарослях под кривым покосившимся деревцем. наверное, это место нравилось многим лошадям, так как арабка прямой наводкой инстинктивно направилась именно туда. Высокая мягкая трава, тень, укрывающие от чужих взоров и солнца - что могло быть лучше?
И когда ветер уже почти убаюкал ее, а веки едва сомкнулись, кобыла вдруг почувствовала, как ногой запнулась об что-то податливое и теплое. Она инстинктивно перебросила передние ноги через лежащий объект, чтобы не обрушиться вниз мордой на землю. Сонливость как рукой сняло. Северина опустила взгляд вниз и обнаружила под собой лежащего вороного жеребца. Дыхание перехватило, а сердце замерло, обливаясь кровью. В один миг на нее обрушилось столько чувств и эмоций, что она не смогла вымолвить ни слова, лишь завороженно хлопала белоснежными ресницами и беспардонно глазела на коня. Он казался ей восьмым чудом света. Прежде она никогда не видела диких лошадей, но так этого хотела, а никак не могла... А сейчас вот оно, так внезапно и негаданно.
Она опустила к нему голову, хотя в таком положении это было не очень удобно. Ее храп завис над его головой; ноздри расширялись, втягивая запахи. От него пахло травами, другими лошадьми и свободой. Северина еще не обладала такими же запахами. От нее все еще разило человеком, металлом и телячьей кожей, из которой когда-то была сделана ее амуниция. Опомнившись, кобыла оттолкнулась задними ногами, перескочив ими тело незнакомца и, отойдя на пару шагов, вновь повернулась к нему. К нему было направлено абсолютно все: чуткие уши, взор практически черных, огромных глаз, и все ее внимание. Северина вытянула к нему шею, все обнюхивая его, но уже на расстоянии. Неплохо было бы начать разговор и извиниться, но от напряжения и переполнявших ее чувств кобыла едва могла сделать вдох. Она будто бы боялась спугнуть это вороное диво. И все же, через минуту она будто бы смутилась и отвела взгляд.
- Я... - неуверенно протянула кобыла, украдкой поглядывая на жеребца. - Приношу свои извинения.
Она не знала, что от него ожидать. Возможно, он лишь фыркнет и продолжит свой сон. А, может, встанет и даст ясно понять, что ей лучше убрать отсюда как можно скорее. В общем, Северина не могла представить, как ведут себя вольные лошади. Если домашними лошадьми она могла манипулировать, как ей хотелось, то жеребца она "прочесть" не могла. В какой-то момент ей захотелось убежать, но она тут же вспомнила, как долго искала и как сильно хотела... Ноги будто бы вросли в землю.
- Надеюсь, вы не сочтете меня невеждой. - немного робко начала кобыла. Незнание всегда порождало в ней неуверенность. - Я не совсем еще знаю здесь все.

Северина жадно впивалась своими черными глазищами в такого же черного жеребца. Он показался ей знакомым. Она долго думала, пытаясь вспомнить, где могла его видеть, а потом ее осенило: собственное отражение! На ранчо в ее загоне каждый раз после дождя образовывалась широкая лужа. От нечего делать кобыла била по ней копытами, расплескивая воду в лошадей из соседнего загона, и, конечно, любовалась своим отражением. Такой же вогнутый профиль, крупные открытые глаза, гибкая шея, вот только масть была темной, как ночь. Кобыла никогда не видела представителей своей же породы. А облик своей матери она лишь вырисовывала в воображении. Она была экзотикой на ферме.
Хотя, когда жеребец встал, он удивил ее своим ростом. Он оказался рослым, гораздо выше ее. Крепкие мышцы перекатывались под блестящей шкурой, глаза смотрели заинтересованно. Северину обрадовало, что он не стремится стереть ее с лица Земли. Она уже не знала, чего ожидать от первых встречных на этих землях. Вольная жизнь оказалась сложнее, нежели она предполагала, но серая не собиралась отступать под натиском тягот. Она боролась за это всю свою жизнь.
Пока жеребец обходил ее, она успела и его разглядеть. Он оставлял впечатление здоровой и сильной лошади, и, конечно, красивой. Хотя любая лошадь показалась бы Северине чудесной после фермерских рабочих кляч. Когда вороной заговорил, Серая откинула посторонние мысли и перевела взгляд с его тела в его глаза. Было приятно услышать чей-то голос за столько беспокойных одиноких дней. Северина всегда была нелюдимой, ей больше нравилось проводить время в своих делах и мыслях, чем обсуждать примитивные темы с остальными лошадями. А незнакомец оказался еще и способным вести диалог. Это было непривычно кобыле. Его голос был бархатным и приятным, ей было трудно к нему привыкнуть, но такая "диковинка" кобыле нравилась.
- Одиночество мне больше по душе. - сразу ответила кобыла на вопрос. Она умела быстро соображать и находить ответы. Ее голос теперь был более ровный, не такой высокий, как от волнения. Хотя она могла говорить как и томным голосом, так и с интонацией наивного ребенка - все зависело от ситуации. Но в нем было и некоторое мрачное очарование.
Разговаривать было непривычно, но Северина быстро вошла во вкус. Обычно она ограничивалась мысленными разговорами с самой собой.
- Необычное имя. А я Северина. - коротко ответила кобыла, в уме прокручивая имя нового знакомого. - Рада знакомству.
Арабка всегда считала свое имя странным. Лошади с фермы никак не могли его запомнить и всегда называли Северину неправильно. Самым частым вариантом была "Балерина". Но в ее имени была загадка, и кобыле это нравилось. Если жеребцу могло с первого взгляда и с первых ее слов, что она всегда так робка - это было фатальной ошибкой. В ней таились сила и нрав. Это читалось в ее спокойном тоне и в том, как быстро она пришла в себя после маленького столкновения. Да и то, что она жила на этих землях в одиночку могло о многом сказать.
Хотя дикая жизнь еще не успела ее потрепать. Она была привлекательной, хотя никогда нарочно не демонстрировала свою внешность. Она была естественной, непринужденной. Северина просто была той, какой была рождена. Ей не нужно было чего-то добавлять. Она отвела взгляд в сторону долины. Сколько мест она еще не знала, сколько предстояло узнать... От этого на миг вскружилась голова, а сердце забилось чуть быстрее. Она немного позавидовала Фрэнтико: он тут уже завсегдатай, все знает, в курсе всего, и наверняка знает лучшие места. И тут ей в голову пришла просто замечательная, по ее мнению, идея. Что, если жеребец проведет ей небольшой экскурс?
Вот только надо ли ему это... - сразу хмуро отозвалась Северина по поводу только что пришедшей идеи.
Что же делать? Северина заметила, что Фрэнтико тоже проявляет к ней интерес, как и она к нему. Возможно, эти интересы разнились и не имели между собой ничего общего, но все же. Да, жеребец был красив и статен, но важнее сейчас было обзавестись некоторой информацией о происходящем здесь вообще. Северина никогда ни к кому не привязывалась. Ее сердце не могло принадлежать кому-то. Она была, как фантом: сейчас она рядом, но может в любой момент исчезнуть. Табун был не для нее. Провожать пылающее в закате солнце в одиночестве - вот какой была ее романтика.
Кобыла повернулась к жеребцу слегка полу-боком, будто бы невзначай даря его взору плавные обтекающие линии ее тела. Согнула шею, на которой послушно лежала белоснежная гривка. Печальный взгляд, томный вздох, доверчивый и наивный взгляд, обрамленный белыми ресничками. Северина не любила играть на публику, так как была слишком горда для того, чтобы добиваться желаемого такими способами. Но она включала свою женскую хитрость тогда, когда это действительно было нужно. Оставалось лишь ожидать отзыва от Фрэнтико, желательно, положительного.
- Просто волшебная долина. Фрэнтико, я смотрю, у Вас есть вкус на такие места. - капелька лести не помешала бы. Все существа любят, когда им отпускаю похвалы. Да и жеребец действительно выбрал замечательное место для отдыха. - Вы ведь из табуна? Чем же Вас привлекла жизнь в сообществе?
Кобыла прошла мимо жеребца, взглядом предлагая следовать за собой. На ходу разговор всегда шел как-то легче, продуктивнее. Стоять и таращиться друг на друга, только лишний раз напрягаться, прятать взгляд. И, если она захочет слукавить, на ходу это будет сложнее заметить.

Отредактировано Severina (2014-06-19 13:44:10)

На слова Фрэнтико о ее имени Северина прикрыла глаза и расслабленно улыбнулась. Она не знала его значения, просто знала историю. Мать назвала ее этим именем быстро, перед тем, как ослабнуть совсем. Но неокрепший еще ум маленького бархатного комочка запомнил его навсегда. Через неделю матери не стало. Люди отогнали ее в другое стойло и забрали тело. Больше она не видела мать. Этот момент Северина уже почти не помнила, а, может, и не хотела поднимать его из прошлого.
- Мать назвала меня так, потому что я родилась в самую морозную ночь зимы. - спокойно ответила Северина, нисколько не удивившись ассоциациям жеребца.
Люди дали ей другое имя, но кобыла не откликалась на него. Кто такие эти люди, чтобы вообще обращаться к ней? Да и кличка была какая-то уж больно вычурная. В конце концов, человек решил, что Северина крайне глупая лошадь, да и для сельской работы она не годилась совсем, а в итоге вообще решил ее продать куда подальше. Впрочем, такие чувства всегда были взаимны, и Серая не считала нужным вообще как-то откликаться. Имя, данное матерью, идеально к ней подходило. Такая же светлая, как белизна снега; независимая и вольная, как вьюга.
Покрасовавшись перед Фрэнтико, кобыла с затаенным интересом следила за его реакцией. Любой бы другой жеребец пришел в восторг, по крайней мере, фермерские кони визжали от восторга в дальних стойлах. Вспомнив об этом, Северина засмущалась: чем только не займешься от скуки. Но что за жеребец, этот вороной араб? Он видный, статный, рослый и здоровый, и у него нет спутницы? Наверняка, такой жеребец в табуне был бы нарасхват. Хотя, может, именно поэтому он так любит одиночество, устав от излишнего внимания? И в то же время, он охотно пошел с ней на контакт. Очень вежливый, красноречивый. Обычно, подобные ему не брезговали мимолетными знакомствами с симпатичными кобылами, не ставя в цель озадачиться более серьезными отношениями. Они либо ограничивались таким образом жизни, либо всю жизнь искали свой призрачный идеал.
Зря Северина так пыталась разгадать сущность Фрэнтико. Как говорится, чужая душа - потемки. И на данный момент Вороной вел себя располагающе. Но кобыла понимала, что в незнакомом месте с незнакомыми лошадьми, тем более, с жеребцами, надо быть вдвойне осторожнее. Табунный конь вряд ли причинит ей вред, а вот насчет одиночек Фрэнтико оказался весьма прав.
- Наверное, новичкам вроде меня всегда везет. - со вздохом ответила кобыла.
Сначала ее польстило высказывание Фрэнтико о том, что он удивлен ее сохранности, но последующие его слова привели кобылу в негодование. Она резко посмотрела на него. Ее глаза в миг стали колючими и холодными, как черное небо в ту самую ночь, когда она появилась на свет. Северине всегда казалось, что она сильная и справится с любой трудностью сама. С раннего возраста ей приходилось выживать вопреки обстоятельствам, жить мечтой, пробивать себе путь к ней и, когда наконец она достигла желаемого... Свобода была для нее священной и неприкосновенной.
Табунная жизнь означала надежность и защиту, но вместе с этим - рутинность бытия. А Северине такой образ жизни не подходил совершенно. И хотя ее разум был холоден, сердце - пылало, требуя авантюр. Возможно, это кипела в ее молодом теле энергия юности, туманя разум и заставляя упрямиться всему, что говорили вопреки ее мнению. А упряма Северина была действительно. Она могла послушно слушать, но делать по-своему, как и сейчас. Ей не казалось, что ей может что-то угрожать, потому что она не сталкивалась с опасностями - уж так ей везло в эти дни. И все же, она должна была смириться с тем, что не только у нее быстрые ноги и не только она обладает быстрой мыслью.
Ее взгляд постепенно смягчился. В нем читалась задумчивость, отстраненность. Она опустила глаза, продолжая неторопливо шагать и ломая копытами сочную траву. Фрэнтико был прав, но собиралась ли Северина последовать его мысли? Возможно, чуть позже, когда столкнется мордой к морде с опасностью.
- И как скоро Вы пришли к такому выводу? - спросила кобыла и посмотрела куда-то в сторону. На ее морде не было улыбки. Создавалось впечатление, будто бы над ней нависла большая туча. Стоит ли ему рассказывать о себе? Фрэнтико был приятен, с ним хотелось беседовать. А после таких событий хотелось с кем-то поделиться мыслями. - Я столько лет пыталась обрести то, что имею сейчас... Мечтала вот просто так, свободно гулять по равнине. Есть ту траву, которую хочу я, а не которую мне кидали в загон. Бегать, а не коротать существование в четырех стенах. Я так к этому стремилась и сейчас боюсь все это потерять. Я еще так мало знаю... Но чертовски хочу узнать больше.
Кобыла выдержала паузу.
- А что Вы можете сказать о своем табуне?
Взгляд Северины вновь стал мягким, а голос - живым и заинтересованным. Она ничего не знала о диких табунах, да и никогда не видела их своими глазами. Фермерские лошади были стадом, равнодушным стадом, которое интересовала только человеческая подачка. Кобыла готова была поглощать все знания бесконечно, а раз подвернулся такой случай, то она не могла его упустить. Возможно, было опрометчиво позволять первому встречному жеребцу открывать глаза на неизведанные вещи. Но молодость брала свое, а Северина не была терпеливой персоной. Ей нужно было знать все и сразу. Как уже говорилось, незнание делало ее совершенно беззащитной перед еще таким неизведанным, но весьма жестоким миром.

Местность начинала потихоньку меняться, но Северина не замечала этого. Она была с головой увлечена беседой с вороным жеребцом и собственными мыслями. Общение, любой контакт с другими существами всегда притуплял внимание, а это могло скверно сказаться. Мир принадлежал не только лошадям. А лошади занимали в пищевой цепочке, к сожалению, не самое высшее место. Хотя и от некоторых лошадей следовало ожидать подвоха. Опасность была на каждом шагу, но Северина еще не осознавала этого. Она была слишком беспечна и самоуверенна для этого. Любой бы, глядя на нее, сказал бы, что легкомысленность доведет ее до могилы. Может, внешне оно было и так, но вряд ли Северина могла упустить шанс провести всю свою жизнь на свободе.
- Наверное, моя мать родилась в тех же местах... Но она рано умерла, я так и не успела ее расспросить обо всем. За мной особо не было присмотра, поэтому я часто сбегала, гуляла на ничейных землях целыми ночами. Я знала, что такое быть свободной. Мне будто принадлежало все... Но я была жеребенком, поэтому приходилось возвращаться обратно. Не знаю, как сказать... - задумчиво проговорила кобыла, возведя глаза к небу, ясному и чистому. Наверное, найдя нужные слова, она продолжила свою речь. - Мне казалось, что я достойна чего-то большего, нежели просто простаивать в загоне.
Когда речь зашла о табуне, Северина внимательно слушала Френтико. По его словам, обстановка в табуне оставляла ожидать лучшего, что же послужило разладу? Это одновременно заинтересовало и озадачило арабку. Она была бы не прочь завести новые знакомства, ибо сейчас это было действительно необходимо, но что до табуна... Она еще не совсем понимала, что же ей действительно нужно. Она быстро глянула на Фрэна, будто бы пытаясь найти ответ в его глазах, но тут же спрятала взгляд. Его слова заинтересовали Северину, а в частности: "волен делать то, что пожелаю"... Черные глазки заблестели. А это звучало вполне неплохо. Если табун гарантирует защиту, но при этом не ограничивает свободу действий...
- Звучит неплохо. - Северина как-то по-детски улыбнулась. - А кто вожак табуна?

Северине было в тягость вспоминать свое прошлое. Она вообще не любила кому-то рассказывать о себе, да и рассказать-то особо было нечего. Прежняя жизнь была настолько скучна, что любой бы слушатель мог впасть в тоску. Но, то ли в силу своей молодой наивности и неопытности, то ли просто из переполняющих ее чувств, Северина коротко рассказала о себе жеребцу. Хорошо, что он смог ее понять. Фермерские лошади, например, лишь непонимающе помотали головами бы, да отвернулись от нее. Серой даже было их немного жаль: они никогда не поймут, что могло бы ждать их за той хлипкой оградой...
Но теперь Северину это заботило меньше всего. Она была рада, что во время поняла, что к чему и все время стремилась к желаемому. Ноги как-то рефлекторно ускорили темп; кобыла старалась ни на шаг не отставать от Фрэна. Она вообще не любила кому-то уступать, быть на втором плане, главенствовать над собой. Северина была той еще своенравной и упрямой личностью, хотя все это скрывала молодая неопытность, наивность. Она была чертом в тихом омуте, но мало кто мог это почувствовать. Здесь не было никакой нарочной притворности.
- Меня никто не мучил. Люди как-то обходили меня стороной. Честно говоря, никто не знал, зачем я нужна на ферме и что вообще там делаю. Мою мать просто подарили хозяину за какие-то заслуги, но она была непригодна к труду. Через несколько месяцев родилась я.
Кобыла не обращала внимания на шорохи. Она была слишком отвлечена, чтобы это заметить, да и не была еще присуща ей осторожность дикой лошади. Северина ловила каждый запах и каждый звук жадно, будто бы в последний раз. Ее чуткие уши не упускали ничего. Но было одно но: она еще не умела их различать. Все они были новыми, и не значили для нее абсолютно ничего. Пение птиц было пением, а шорохи - просто шорохи. Они не говорили ей ничего более.
На душе вдруг стало как-то легко, спокойно. Наверное, все-таки полезно иногда кому-то излить накопившееся внутри. Теперь прошлое было лишь прошлым - пройденным этапом, который остался безвозвратно позади. Северина вдруг почувствовала в себе новый прилив сил; новые впечатления окрыляли ее. Ноги легко несли ее вперед. И если сначала она старалась держаться наравне с Фрэном, то сейчас немного отставала, по пути изучая новые звуки, разглядывая на ходу неизвестные растения, птиц.
- Заманчиво. - коротко ответила кобыла, нехотя отвлекаясь от исследования неизвестного. Она внимательно посмотрела на Фрэнтико, изучая его морду. Лукавая улыбка, блестящие глаза. Он явно был интересным, но сейчас Северина не собиралась "копаться" в чужих мыслях и пытаться что-то "считать" с его физиономии. Сейчас он больше интересовал ее, как жеребец. Он был красив и очень приятен. Думать о чем-то тяжелом как-то не хотелось, мысли были легкими и парящими, поэтому кобыла решила просто наслаждаться обществом нового знакомого. - И как это устроить? Ну, если я захочу к вам присоединиться?
Северина проговорила это быстро и не очень громко, так, для поддержания беседы. Она продолжала поглядывать на вороного, но теперь мимолетно. В глубине души он и настораживал ее, и пробуждал в ней бурные эмоции и едва скрываемый интерес. Северина немного путалась в своих чувствах, но сейчас не хотела руководствоваться рассудком - это было уже слишком утомительно...
Ее ухо быстро повернулось в сторону шороха, но она была слишком увлечена вороным жеребцом.